опечатка по Фрейду!

При наличии обоюдного желания люди всегда могут удовлетворить друг друга

В тему:
На курсы английского языка записался хирург, который пошёл подучить английский, чтобы лучше общаться с иностранными студентами, да и выезжает он за границу, по обмену опытом, т.е. английский нужен.
Так вот по-русски он говорит нормально, а когда его просят произнести что-то на английском, у него появляется пьянючий акцент. Опять по-русски – нормально.Что-то по-английски - пьянючий акцент.
Оказывается, когда были на курсах повышения квалификации в Англии, они часто засиживались в пабе и как раз после n-ного бокала пива между ним и англичанами исчезал языковый барьер
Вот оттуда-то и взялся его странный акцент.
А ему ведь ещё с иностранными студентами на хирургических операциях разговаривать.

Вот еще одну историйку нашла:
Недавно копался в своем письменном столе, он сохранил множество артефактов от десятилетки и института. Нашел черновичок. Учился я в английской школе, и у нас была программа переписки с англо-говорящими детьми. Один из вариантов, изложение советских литературных произведений на английском. Черновик, что я накопал, как раз и был моим изложением книги "Щит и Меч", которое я отправил в Торонто. Я не знаю пережил ли мой адресат разрыв мозга, который был неизбежен у читателя. Написав полторы странички о подвиге разведчика, я решил все это дело озаглавить. Про меч, я почему-то подумал, что и сабля подойдет, будет значит sable (вообще-то sabre, но не важно). Лезть в словарь за щитом, было лень, решил спросить сестру - непререкаемый авторитет в английском. Прикола ради, она говорит - щит мол, слово заимствованное, пишется также. В 12 лет мои познания англ. были предельно скромны, а сестра знала его от и до, я верил ей на 100%. Прикиньте канадского подростка, который получил пересказ романа о советском герое разведчике с названием SHIT AND SABLE. Тема, каким боком Говно и Соболь помогали герою в нацистском тылу, мною раскрыта не была.

Так это давно всем известный факт.

Это и были главные атрибуты советских разведчиков во все времена. Вон Макс не даст соврать...

    пацталом! "Щит и меч"!

Я догадываюсь, кто это был 

Канада, Торонто, французский ресторан. В нем - голодный русский турист, знающий по-французски только одну фразу, и стремящийся, конечно, блеснуть своими знаниями. Итак, к столику подплывает официант, и вежливо-равнодушно осведомляется, что, мол, мсье будет заказывать. Ну что вы, господа, какое уж тут заказывать? Не смотря на разгулявшийся аппетит, русский турист в первую очередь обязан поразить заграничного жителя собственной обширной эрудицией. Поэтому вместо "лягушачьи лапки, пожалуйста" или "Будьте добры - мадам Клико", он, изобразив на лице выражение, произносит с великолепным акцентом Кисы Воробьянинова: "Monsier, je ne mange pas size jour...". Ничуть не дрогнувший официант устало осведомляется: "Вы что - русский?". "Странно, а как Вы узнали?" - турист подозрительно ощупывает карман с загранпаспортом. На что официант, скучая, поясняет: "Да вы, русские, почему-то все одно и тоже говорите. Шесть дней, мол, уже не ел... Странно, по Вам не скажешь".

Чувство прекрасного

По пути в институт Абдулмеджид Побрейзаде понял, что кушать шаурму на родине и в Москве это не одно и то же. Будущий поэт ошибочно считал шаурмой свежие ломти баранины переложенные одуряюще пахнущей зеленью, сыром и ломтиками помидора, пересыпанные специями и завёрнутые в свежую душистую лепёшку. Но армянин у метро продал Абдулмеджиду вонючий пирожок и ещё утверждал, собака, что начинка с утра блеяла.
Абдулмеджид был уверен, что если с утра начинка и издавала звуки, то уж никак не благородным бараньим голосом.

И зачем он решил перекусить перед последним, самым главным вступительным экзаменом - "Творческое собеседование"? Абдулмеджид уже очень, очень жалел. Дурак, какой дурак!! - корил себя Абдулмеджид, круговыми движениями поглаживая себя по животу.
Какой шайтан придумал дебильное "завтрак съешь сам, обед раздели с другом, а ужин отдай врагу"? Желудок абитуриента явно был не согласен и считал, что врагу следовало отдать именно завтрак.

Начинка загадочного блюда теперь настоятельно подавала голос изнутри Абдулмеджида и, как курортница у которой кончились деньги, слала нервные телеграммы.
Сейчас, сейчас, - уговаривал Побрейзаде свои внутренности, - ещё чуть-чуть...Он попеременно стискивал то зубы, то сфинктер. На секунду ему даже показалось, что желудок смирился с незванным гостем...но это оказался тактический ход, после котрого враг бросился в кавалерийскую атаку.
Показалось величественное здание лит. института. Автобус распахнул двери и Абдулмеджид, сдерживая нет не души, но всё равно прекрасные порывы, потянулся ко входу. Он представлял как сейчас оправится, а потом зайдёт на экзамен и поразит всех и своим знанием русской литературуы, и своими творческими пробами пера, да и вообще своим природным обаянием.

Но...Мадам Судьба капризная особь женского пола и планам Побрейзаде не суждено было воплотиться в жизнь в задуамнном хронологическом порядке.
С крепко сжатыми губами Абдулмеджид вошёл в прохладный вестибюль. Мимо сновали красивые взволнованные девочки абитуриентки, но Абдулмеджиду было не до мелочей.
Передвигаясь крабиком, бочком-бочком, Побрейзаде достиг вожделенной двери уборной на первом этаже.

В общем-то как мало нужно человеку для счастья. Скромная белая дверь вела в рай...но она была закрыта. На ключ. И судя по всему давно.
Штирлиц тоже бывал близок к провалу, но не настолько. Абдулмеджид почувстовал приближение атомнго взрыва, но чудом сумел удержать эмоции(и не только) в себе.
Конечно, в инситутских стенах наверняка существовал ещё не один туалет, но во-первых Побрейзаде не знал где, во-вторых до начала экзамена оставалось пять минут, а в-третьих он мог передвигаться только очень ма-а-а-а-леньким шажочками или стоять на месте. В противном случае попа ни за что не отвечала.

Абдулмеджиду вспомнились богатыри Азербайджанской мифологии - Афрасиаб, Кёр-Оглы и Девона. Представив себя на их месте, Абдулмеджид, мелкими шажками китаянки, начал продвижение к аудитории.
Дотерплю до конца!! - пообщещал себе двадцать седьмой бакинский комиссар. Лестница ему почти удалась. Единственно на последних ступеньках задний клапан слегка приоткрылся и Абдулмеджид немнго стравил давление. Стало полегче. Многочисленные окружающие не оценили тихой подлости будущего поэта, а если и оценили то не смогли установить первоисточник.

Вокруг внушительных двойных дверей аудитории где проходило "творческое собеседование" было оживлённо. Абдулмеджид с каменным лицом подошёл как раз во время. Левая дверь отворилась и в проёме возник седовласый мэтр словесности - пассажир из приёмной коммиссии.

-- Ну, кто первый, господа? - шутливо грозно спросил он. Все отпрянули. Все кто не имел проблем с лже-шаурмой.
-- А...ну пожалуйста, пожалуйста, - пробасил дядька, обращаясь к застывшему Побрейзаде. Тот и рад бы был отпрянуть, но не мог двинуться.
-- Да вы не стесняйтесь, не стесняйтесь, - приветливо помахал рукой экзаменатор, - как ваша фамилия? Идёмте... - мужик повернулся и направился в аудиторию.

Абдулмеджид сделал два пробных шага в класс и замер в дверях. За столом сидела приёмная комиссия в количестве трёх человек. Уже знакомый Седовласый, Дряхлая Старушка, по преданию бывшая знакомая то ли Аксёнова, то ли Мандельштама и Мымра-в-Очках.

-- Вот! Первый джигит, Абдулмеджид Побрейзаде, - громко прочёл из списка в самое ухо Дряхлой Старушки Седовласый. Судя по всему Дряхлая Старушка была глуховата.
-- Скажите, - разлепила губы Мымра-в-Очках,обращаясь к абитуриенту - вы хорошо знаете русскую литературу серебряного века?

Несмотря на десятилетнюю жизнь в столице, Абдулмеджид говорил с лёгким акцентом, совсем лёгким; но когда волновался, то акцент усиливался.
-- Канечна атлична, да! - вырвалось у Абдулмеджида, а у Мымры-в-Очках недоверчиво сузились глаза. От ужаса Абдулмеджид слегка ослабил контроль над внутренними органами и тут же услышал у себя сзади шипение газовой колонки.

Мымра-в-Очках подозрительно повела носом и с неприязнью посмотрела на Дряхлую Старушку, приписав ей шептуна.
Абдулмеджид, собрав всю волю в ментальный кулак, и, заткнув этим кулаком все предательские отверстия своего молодого организма, начал рассказывать о "русской литературе серебряного века".

На Есенине Мымра-в-Очках сделала стойку...
-- Вы не прочтёте что-нибудь ваше любимое?

Абдулмеджид действительмно любил русскую поэзию и Есенина в частности, но сейчас, как на зло, его мало волновала лирика. Как-то не комильфо читать звенящие, пронизанные любовью стихи, стоя в облаке смердящего газа и удерживая в себе реактивный напор изнутри.
Но отступать было некуда. Надо было продолжать бороться.

Абдулмеджид сделал подобающее случаю лицо. Пошевелил усами и начал декламировать -

Темна ноченька, не спится,
Выйду к речке на лужок.
Распоясала зарница
В пенных струях поясок.
На бугре береза-свечка
В лунных перьях серебра.
Выходи, мое сердечко,
Слушать песни гусляра...

...на последних словах Абдулмеджид тоже внёс посильный вклад в "песню гусляра". Получилось даже вполне эффектно...как ни крепился бедный абитуриент, но сзади у него раздался тоооооненький свист -- ть-ю-ю-ю-ю. И сразу в догонку ещё один - тью-ю-ю-ю-ю-ю-
Такой нежный лирический позывной.
Седовласый не понял природу звука и в непонимании уставился на свой телефон, лежащий на столе. Мымра-в-Очках прослезилась. Правда не от содержания стихов, а скорее от едкой "песни гусляра" исполнененой Абдулмеджидом.

Дряхлая Старушка к счастью была не только глуховата, но и обонянием не могла похвастать. Зато, увидев слёзы на глазах Мымры-в-Очках она мелко-мелко закивала головой -- Ах, как читает мальчик, какие сентименты!!

Седовласый, осмотрев свой телефон и пожав плечами, поднял глаза на Абдулмеджида.
-- Ну, молодой человек, а какое ваше самое любимое произведение? Как будущего поэта?
Абдулмеджид любил Бодлера и Гумилёва, но, исходя из состава приёмной коммиссии, решил не рисковать. Чёрт их знает, чиновников от литературы.

-- "Бородино", - потупившись, что бы не было видно его сжатых челюстей, тихо ответил Побрейзаде.
-- Ну читайте, читайте, - милостиво разрешил Седовласый, а Мымра-в-Очках поднесла надушенный платочек к кнопке носа. Дряблая Старушка задремала.

Начало далось Абдулмеджиду довольно спокойно, но на второй строфе движения диафрагмы негативно сказались на происходящей в животе революции. Абдулмеджид стойко выплёвывал героические строчки, а сам думал как бы стравить давление в кишечнике не привлекая к себе внимания.
На вооружении оставались модуляции голоса.

И вот нашли большое поле:
Есть разгуляться где на воле!
Построили редут.
У наших ушки на макушке!
Чуть утро осветило пушки
И леса синие верхушки -
Французы тут как тут.

На последней строчке декламатор, сугубо для иллюстрации подлости французов сделал паузу и чуть-чуть испортил воздух. Шёпотом. Стало легче. К тому же приёмная коммиссия в лице Седовласого прониклась низостью врага.

Забил заряд я в пушку туго
И думал: угощу я друга!
Постой-ка, брат мусью!
Что тут хитрить, пожалуй к бою;
Уж мы пойдем ломить стеною,
Уж постоим мы головою
За родину свою!

Последнюю строчку, судя по смыслу, можно было прочитать громче. Для усиления эмоций. Абдулмеджид решил заглушить голосом возможные шумовые эффекты. Но слегка не рассчитал. Ну самую малость.
"За родину свою" - вышло громко и красиво, а с восклицательным знаком он дал залп. И сразу притопнул ногой. Хорошо получилось. Лермонтов и не мечтал о таких спецэффектах.

Седовласый, почувстовав спецэффект, так же с неприязнью посмотрел на Дряхлую Старушку. Видно ни он, ни Мымра-в-Очках даже не могли себе предаставить, что абитуриенты могут дойти до подобного кощунства. Судя по неприязненым взглядам, Абдулмеджид понял, что Дряхлая Старушка является из троих главной.

Изведал враг в тот день немало,
Что значит русский бой удалый,
Наш рукопашный бой!..
Земля тряслась - как наши груди;
Смешались в кучу кони, люди,
И залпы тысячи орудий
Слились в протяжный вой…

Абдулмеджид тоже издал "протяжный вой", знатно издал, хоть и не ртом вовсе. Но тут он понял, что сил больше не осталось, повернулся и бросился вон из класса.
Как ни странно теперь туалет отыскался на раз.

Дряхлая Старушка бодро тряхнула головой.
-- Вы видели его глаза?! - старческим фальцетом вопрошала она в возбуждении, - нет, вы мне скажите, вы видели его глаза?! Какое чувство! Какие эмоции!!
-- А куда он убежал? - не понимал Седовласый.
-- Ну как же, - не унималась Дряхлая Старушкла, - он совсем как юный Пушкин. Не выдержал накала страстей..."Бородино" - великая вещь!

Она поднялась и вышла из аудитории.
Будущие студенты указали ей в каком направлении побежал Абдулмеджид.
Подойдя к двери туалета, Дряхлая Старушка прислушалась. Из за двери раздавались булькающие звуки словно кто-то вхлипывал. Потом раздался глубокий вздох облегчения. Стон...

Сзади к Дряхлой Старушке подошёл Седовласый.
-- Он, там? - удивился он.
-- Там, там, - взяла его под руку Дряхлая Старушка, увлекая обратно, - заперся и плачет. Какой талантливый мальчик. Какое чувство прекрасного!

И Дряхлая Старушка в восхищении покачала головой.

© LiveWrong

Кажется я лучше сам как-нибудь...

Лучше всего язык учить с хорошенькой препо_давательницей. Правда даже в японском может проскакивать легкий немецкий акцент.

Марья Ивановна не могла понять, что ей предлагают и что такое куни. И хватит ли у нее на этот самый куни денег, потому как доход ее был невелик, пенсия, да те двести рублей в день обещанные за ведение анкеты службы досуга на сайте знакомств, из которых она пока не получила ничего, потому что работала первый день.

Должностные инструкции были немудреные, всего-то раз в час давать объявление на бегущей ленте, писать там что-то игривое навроде «Хочешь отдохнуть?», «Мой ротик ждет тебя» или «Твоё неземное наслаждение здесь». А потом отвечать все желающим «Две тысячи час» и давать телефон службы досуга.

Про куни в должностной инструкции не было ни слова, но Марья Ивановна чувствовала в этом предложении что-то запретное и ранее неизведанное, захотелось узнать и руки сами собой напечатали короткое «Хочу».

Ответ пришёл быстро: «А у тебя сладкая киска?»

Марья Ивановна не понимала при чем тут её облезшая
кошка Шмуня, и какое отношение она имеет к куне. А может куня это корм для кошек, ну такой похожий на какашки горошком? Вспомнилось из телевизора «Вискас – для вашей киски», видимо и куня это что-то типа «Куни для сладкой Шмуни».

Марья Ивановна тихонько рассмеялась радуясь своей догадке, подхватила облезшую Шмуню попахивающую застарелой мочой, уткнулась носом в свалявшуюся шерсть, вдохнула сладкий чуть трупный запах и честно ответила: «Да, моя Шмунечка очень сладкая и очень хочет куни. Сколько?» И замерла в надежде что будет не очень дорого и они со Шмуней смогут себе позволить купить немножечко вкусных хрустяшек похожих на какашки горошком.

Через минуту она прочитала совсем непонятное: «Да погоди ты, свой курвиметр включать, ты еще моего гаргайобера не видела, я не какой-то там щенок, я тебя в такой параллелепипед заверну, мало не покажется, будешь как в фильмах про сантехников кричать «Дастиш фантастиш адвертайзинг шлюхен капут. Йа-йа». Я ж тебе, как человеку предлагаю любовную кокоджамбу с пролонгацией, а ты мне «Скоооолько?»

Стало чуть-чуть стыдно, из всего прочитанного Марья Ивановна поняла только, что это о любви. Немного подумав, она написала: «Извините, а давайте попробуем».

«Давай-давай, только ты мне шмуню свою покажи сначала, а я тебе гаргайобера. Фото пришлешь?»

Фотографии Шмуни в наличии не было, любовный замок забрезживший где-то вдалеке невнятной надеждой рушился прямо на глазах. Рассыпался по кирпичику, опадал башенками и вот-вот должен был превратиться в пыль. Но Марья Ивановна была не приучена врать, поэтому так всё и сказала: «У меня нет фото Шмуни, но на вашего гаргайобера я с удовольствием взгляну».

«Вечно вы халявите и фотки жмете, на тебе гаргайобера моего, смотри в альбоме».

Сослепу Марья Ивановна и не поняла сначала что там за гаргойобер на маленькой фотографии, надела очки с диоптриями помощнее и рассмотрела кусок ливерной колбасы.

Шмуня ливерную колбасу очень уважала и всегда с удовольствием ела, деликатно откусывая немолодыми уже зубами по маленькому кусочку. Но с чего это ливерная колбаса теперь называется гаргайобер, видимо, опять там в правительстве какие-то перестановки, раз колбасы переименовывают. А может просто импортная? Точно! Он же писал про немецких сантехников, видимо гаргайобером немецкие сантехники закусывают, потому что гаргайобер дешевле других колбас, а сантехники они же небогатые, вот и едят кошачью колбасу. Теперь все встало на свои места.

Марья Ивановна решила рассмотреть фотографию поближе. Просто из любопытства, чтобы точно знать – гаргайобер делают из ливера. Открыла крупный план и замерла.

Ливерная колбаса, она же гаргайобер, стала подозрительно похожа на Первичный половой признак мужч. Вспомнился у заводской мастер Петрович, с которым они несколько раз ездили вместе на курсы повышения квалификации лет тридцать тому назад. Марья Ивановна стыдливо вспомнила те игрища. По обговоренному сценарию Петрович был русским разведчиком, а она немецкой радисткой и он ее пытал. А она просила «Пристрели меня, пристрели». И Петрович беспощадно ее пристреливал по пять раз подряд, вот примерно из такого же орудия.

Затейником был Петрович, выпьет бывало стакан водки, салом закусит, головой покрутит и командует «Приготовить орудие к бою», а она Маша, падает на живот и ползёт к нему по пластунски. Подползет, схватится обеими руками за ствол и водит туда-поближе (под нос), будто прицеливается. А Петрович знай себе командует, то «Послюнявь лафет», и она Маша слюнявит, то «Передерни затвор» и она передергивает, то «Подкатывай ядра» и она подкатывает, и все ждет команды от Петровича «Ховайся за бруствер».

А она Маша рада стараться, ховается, падает ничком в подушки и лежит, ждет, а Петрович важно так подойдет, по ягодицам ее охлопает, еще стакан бахнет и дальше командует «Прячь макушку, Маша, береги голову». А Маша и бережет, голову вниз, белыми ягодицами вверх, будто флагом покорным маячит и сдается Петровичу. А тот безжалостный, расстреливает себе и расстреливает.

Хороший был мужик Петрович, жаль давно умер, зато воспоминаний о себе оставил, да каких. Марья Ивановна налила рюмочку вина, помянула, еще раз посмотрела фото гаргайобера, подумала, что у Петровича посолидней было с мужскими статями, вспомнила из школьной программы «Эх, были люди в наше время, не то что нынешнее племя, богатыри, не мы» и со спокойной душой написала ответ владельцу гаргайобера:

«Две тысячи в час» и номер телефона службы досуга.

©МариХуанна

О вреде пословиц=)

Так уж получается, что самый свободный от предрассудков и стереотипов, непредвзятый и открыто глядящий на мир человек — это идиот. По той простой причине, что ни предрассудки, ни стереотипы (рефлексы на уровне павловских не в счёт) в его голове просто не удержатся, да и элементарное мнение о чём-либо ему будет затруднительно сформировать, не говоря уже о предвзятом. Все же прочие, включая дебилов, гениев и нас с вами, находящимися где-то между, пребываем в той или иной степени несвободы. Нет? А бабка с бельмом на глазу и пустыми вёдрами, аккурат перед поездкой на рыбалку? О чёрных кошках, сборах на экзамен и о присесть на дорожку тоже не вспоминать? А уж пословицы с поговорками — вообще засада.

Видимо, Олег (пусть его будут звать так) как раз в такую западню и угодил, когда решил, что, раз уж доктора нашли у него шизофрению, то алкоголизм ему точно не грозит. Логика? Железная, если исходить из устного народного творчества. Ну, вы сами в курсе — про два снаряда и одну воронку, про двум смертям не бывать — одной не миновать, про того, кому суждено сгореть и кто по этой причине точно не утонет.

Вот и стал он запивать лекарства то пивком, то водочкой — глядя по настроению и состоянию финансов. Красота: родители в другом городе, жена — только ещё в проекте, причём даже до кастинга ещё дело не дошло, так что добавлять сердитый шипёж в шампанское по-домашнему категорически некому. Доктор? Так к нему на приём раз в месяц, можно сделать усилие над собой и прийти трезвым и даже без перегара и щетины. Опять же, потом будет повод выпить — за медицину.

И ведь вот что интересно: раньше, до периода лечебного алкоголизма, голос в голове всё про мировые заговоры плёл, про спецслужбы, про прослушку, проглядку и зомбопередатчики. На них-то Олег пару раз и спалился: уж больно соседи по лестничной клетке ему вялыми да неживыми тогда стали казаться. Он так разок одному из них и заявил — мол, с зомбями пить — самому потом зомбёнком быть, и вообще кыш с порога, нежить подзаборная! Чем спровоцировал у вознегодовавшей нежити акт творческого сквернословия и попытку придушить прыткого гадёныша. Разнимал их уже участковый, который явно был с диаспорой зомби в преступном сговоре, поскольку наотрез отказался соседа повторно упокаивать, а самого Олега чуть было не упёк в обезьянник, но, выслушав его рассказ с большим вниманием, чуть поменялся в лице и вызвал на подмогу спецбригаду.

Теперь же всё обстояло намного проще: чекалдыкнул стопочку — и можно с голосом в голове вести задушевную беседу. А иногда и вовсе послать его куда подальше и нарезаться до состояния заспиртованного хрюкозавра. Причём, в пичку этому самому голосу, с соседом-зомби: тот, даром что кадавр неупокоенный, а тосты заворачивает, аж за душу берёт! Да и собеседник из него просто отменный, сразу видно — при жизни получил высшее образование. Так и летели дни, пока не припекло Олегу съездить к родителям. У них особо не попьёшь, потому пришла в Большие Бодуны великая жажда. Аж на четыре дня. Все эти дни Олег не находил себе места: бог с ним, с похмельем — дело не в нём, что-то было не так вообще. И эта тревога, и сжимающая сердце тоска, и ощущение липкой, но очень тонкой паутины на лице... Даже голос в голове притих, только изредка напоминая о себе невнятным бурчанием.

Погостив у родителей, Олег вернулся и первым делом пополнил запасы горючего в доме. Правда, выпить так и не успел. Вечерняя тишина была нарушена голосами. Правда, звучали они не в голове Олега, а за окном, за стенами, из-под пола и откуда-то с потолка. «Объект вижу, берём, как только скомандуете» «Не уйдёт, козлина прыткая, мы его держим на мушке!» «Мне, мне тоже стрельнуть дайте!» «Не стрелять, сначала пытки! Я первый, господа!» «Что за ёперный театр?!» - шёпотом спросил Олег то ли самого себя, то ли голос в голове. Тот охотно откликнулся и с долей злорадства пояснил — мол, за тобой пришли, дорогой. Сейчас, должно быть, будут убивать. Причём долго. «Кто? За что?» - взвыл Олег и метнулся в ванную, по дороге цапнув со стола сотовый телефон. «Тебе перечислить поимённо?» - уточнил голос. Далее последовал список потенциальных убийц. «А вот за что... Долго, но я постараюсь. Помнишь, в садике...»

К моменту приезда экипажа барбухайки, собственноручно вызванной Олегом, голос уже заканчивал перечислять школьные грехи и вспомнил незаслуженно забытую школьную любовь, которая, кстати, тоже была в команде киллеров и претендовала на целебную кастрацию. Стоит ли говорить, что санитаров в этом доме встретили как родных?

Доктор, выслушав историю Олега с самого начала, сказал, что тоже знает и уважает русские пословицы и поговорки. А одна из них так и вовсе просится на язык. Семь бед — один ответ. И он даже знает, в каком отделении его искать.

Ни зъим, так поднадкусваю!