Не помню, может уже и было....

История рассказана человеком, вернувшимся из путешествие в Тайланд.
А в этой стране, надо заметить, кроме тайского массажа,
существует менее известная, но не менее острая штучка под названием
"тайская кухня". Но до поры-до-времени человек об этом не знал.
Итак, зашли они (а ездил он с другом и его взрослым сыном) в местный ресторан
покушать. На местном наречии они могли произнести только что-то вроде
"цигель-цигель ай-лю-лю", посему заказали некое блюдо, которое
по уверениям официанта представляло собой верх кулинарного искусства
местного повара. Когда "блюдо" принесли нашим стало не по себе.
Блюдо представляло собой большой сочный зеленый лист, по которому
задумчиво ползал большой и не менее сочный червяк, оставляя за
собой след слизи. Но не ронять же национальное достоинство, тем более,
что за "блюдо" была уплачена кругленькая сумма!
Короче говоря, наши перекрестились и отважно червяка затрепали. Сьели.
Не успели приняться за лист, как подбежала стайка растерянных официантов и
возмущенный повар, который к тому же оказался хозяином ресторана.
Оказалось, назначением червяка было лишь покрыть лист слизью,
которая считалась чем-то вроде пикантной приправы, на манер нашего кетчупа.
Самого червяка есть не полагалось. Мало того, червяк был единственным
экземпляром на весь ресторан, другого червяка у хозяина не было, что
и вызвало у него приступы отборной интернациональной брани.

Если набрать на домофоне *100#, он покажет, сколько в доме денег?

У нашего кота совершено различное отношение к членам семьи:
- старшего сына уважает, потому что именно он его выбрал и купил на базаре;
- младшего сына любит, потому что росли вместе, как братья;
- меня слушается, потому что именно я ему покупаю вкусные вещи и кормлю;
- жену брезгливо игнорирует, потому что она меняет ему туалет и в его глазах она - всего лишь царский г*вночерпий.

О да!!! Том 3...

Мужчина должен говорит три слова: люблю, куплю, поедем. Девушка должна отвечать: я тебя тоже; вау, Лексус; ура, в Ниццу!

Здесь вроде не было. Грустно.

Сухое дерево

Агриппине Григорьевне Кустанаевой было восемьдесят пять лет. Про таких как она, в народе говорят: «Сухое дерево долго скрипит». Всех радостей в её жизни было – походы по воскресеньям в церковь, да квадрат давно немытого окна.
Жила Агриппина Григорьевна в коммуналке. В соседях у неё была молодая семья с двумя детьми и лохматой собачонкой Мишкой.
Мишка, правда, появился чуть позднее, уже при ней. Несуразный чёрный щенок с большой бородатой головой и круглыми, пуговичными глазами. Мишка гадил под облезлой дверью комнаты Агриппины Григорьевны, и оповещал её о содеянном тоненьким визгом.
Тогда баба Граня, опираясь сухими, узловатыми руками на подоконник, тяжело поднималась, доставала из-за шкафа старую тельняшку, и шла открывать дверь.
В коридоре было темно, а баба Граня плохо видела. Очки у неё были старые, купленные ещё в шестидесятые годы. Дужки у них отсутствовали давно, поэтому баба Граня пользовалась резинкой от трусов. Резинка от трусов была незаменимой вещью в хозяйстве Бабы Грани: на ней держалось практически всё её имущество. На резинке были старые наручные часы, которые давно не ходили, но неизменно присутствовали на руке; на резинке был войлочный чепец, в котором старуха ходила дома; на резинке были допотопные чёрные галоши, которые оставляли чёрные полосы на линолеуме, и молодая соседка, бранясь, оттирала потом пол наждачной бумагой; резинкой был перехвачен её старый фланелевый халат, и большой запас резинки лежал в её допотопном шифоньере под скомканными жёлтыми тряпками. Всё, что беспокоило бабу Граню – это то, чтоб запас резинки не иссяк.
Пенсию ей платили исправно, еды ей много не требовалось, поэтому стопка зелёных трёшек и голубых пятёрок, перехваченная всё той же резинкой от трусов, лежала практически нетронутой за иконой Николая Чудотворца.
Поправив резинку от очков, баба Граня наклонилась с тельняшкой к порогу, и щуря выцветшие голубые глаза, наощупь провела полосатой тряпкой по полу. Потом распрямилась, и поднесла тряпку к носу. Принюхалась. Удовлетворённо кивнула, и закрыла дверь.
Она прошла мимо жёлтого дивана с торчащими пружинами, опёрлась на железную спинку кровати, и немножко постояла. Дотянувшись до шифоньера, кинула за него скомканную тельняшку. Потом двинулась дальше, к окну. Села на кривую шаткую табуретку, накрытую куском шерстяного платка, и провела сухой ладонью по подоконнику…
Своих детей у бабы Грани не было. Может, не успела, а может, не смогла – об этом никто не знал.
Муж у неё был. Но недолго. Замуж баба Граня вышла поздно, в сорок лет. А через год началась война.
Похоронка пришла уже в августе сорок первого, и легла в ящик старого комода рядом с тремя письмами от мужа, подписанными «Всегда твой, муж Иван» и его фотокарточкой.
Каждый день, сидя у окна, баба Граня шептала еле заметными на морщинистом лице бескровными губами: «Господи, Иисусе Христе, да когда ж ты меня уже приберёшь-то?»

Она лукавила. Больше всего на свете, кроме страха за иссякающий запас резинки от трусов, она боялась смерти.
Она пряталась от неё за дверью своей комнаты. Она пряталась в дырявой, в пятнах от мочи, перине. Пряталась за жёлтыми сальными шторами, и за немытым окном.
Иногда бабе Гране казалось, что смерть про неё забыла. И тогда она надевала побитую молью меховую жилетку, брала свою шаткую табуретку, и выходила на улицу.
Там она садилась возле подъезда, и угощала пробегавших мимо ребятишек сушёными бананами и печёными яблоками. Дети угощались неохотно. Брали гостинцы скорее из вежливости, и, отойдя в сторону, незаметно выбрасывали мокрые яблоки и твердокаменные бананы в кусты.
Но баба Граня этого не видела.
Иногда к ней присоединялась бойкая баба Катя с четвёртого этажа. Баба Катя была моложе Агриппины Григорьевны лет на двадцать, и выходила на улицу, чтобы хоть с кем-то посплетничать, и приглядывать за гуляющим внуком Борей.
Баба Катя раскрывала складной брезентовый стул, грузно на него обваливалась, и заводила разговор:
- Ну, что, Груша, как твои молодые-то? Не мешают? Поди, клюют тебя, выживают? Я-то знаю, что это такое. Только у меня дети-то родные, а ты с чужими живёшь. От своих-то кровных ещё и стерпеть можно, а с чужими жить – всё не под крылом у мамки-то, да. Жила ты вон, как барыня – одна, да в трёх комнатах, и никто тебе не указ был. А сейчас что? Подселили молодёжь… И ведь ничего не поделаешь – законы у нас такие. Не положено, тебе, Груша отдельной квартирки-то. Вот так-то… Теперь, небось, молодые твои только и ждут, когда ты окочуришься, чтоб комнатку-то твою к рукам прибрать!
И заливалась каркающим смехом.
Баба Граня, щурясь на солнце, и не глядя на товарку, отмахивалась ладошкой:
- Да Бог с тобой, Катерина. ПОлно тебе. Никто меня не выживает, сама себе хозяйка. Не забижают меня. Вот помру – пусть комнату забирают. У них две девки ещё растут. А мне лишь бы угол свой – да и хватит. Нажилась я уже, Катерина. Я ж девятисотого года, мне скоро восемьдесят шесть стукнет, а всё скриплю…
Соседка, споро вывязывая на спицах очередной свитер для Борьки, продолжала:
- Ну а я ж об чём, Груша? Вот и говорю: смерти твоей там ждут. Сама видишь – молодым тесно скоро будет, с двумя детьми да в двух комнатах… А ну как третьего родят? А ты помирать-то не спеши. Все там будем. Неча им такие подарки делать. Помрёшь ты – выкинут тебя сразу на свалку, вместе с твоими пожитками, и даже государство о тебе не вспомнит! Ты деньги-то на книжку кладёшь? Али дома прячешь?
Спицы замелькали ещё проворнее.
Агриппина Григорьевна поджимала губы:
- Кладу, Катерина, кладу. С соседкой уже договорилась, она меня похоронит как надо. И вещи я уж приготовила чистенькие. Всё будет, Катя, как у людей.
Баба Катя зябко дёргала плечами, и продолжала вязать.

Так пролетело лето. Наступила осень. Как положено, с дождями и сырым ветром. Баба Граня затыкала щели в окнах размоченной в воде газетой «Правда», и наблюдала, как за стеклом теряет последнюю одежонку рябина.
По вечерам к ней стала заходить в гости старшая девочка-соседка. Она забиралась на её, бабы Гранину перину, и прыгала как на батуде, заставляя тяжко скрипеть старые пружины железной кровати.
Они пили с ней жёлтый чай из кукольного сервиза, и баба Граня разрешала девочке залезть в свой комод.
Каждая вытащенная из его нафталиновых недр вещь, сопровождалась восторженными криками, а баба Граня слепо щурилась, и говорила:
- Это, милка моя, Екатерининский пятак… Тяжёлый очень. Такими вот пятаками однажды Ломоносову заплатили. На трех телегах деньги свои увозил. А это что? О… А это коробочка из-под ландрина. Ну, конфеты такие знаешь? Вкусные были. Навроде монпасье. А это, деточка, не трогай. Этому голубю уже сто пятьдесят лет, он мне от матушки на память остался…
И гладила скрюченными артритными пальцами фарфоровую голубку, с намотанной на клюв резинкой от трусов.
Баба Граня читала девочке стихи, вытаскивая их из уголков склерозной памяти. Бог знает, кто их сочинил, и почему они сами так ярко всплывали с голове. Девочка внимательно слушала, и пыталась запомнить их наизусть. Баба Граня тихо смеялась, и гладила соседку по русой головёнке.
Умирать по-прежнему не хотелось.

Тем временем молодая хозяйка вовсю бегала по собесам и юристам, пытаясь добиться ордера на её, бабы Гранину, комнату. Ей то говорили, что надо ждать естественной смерти соседки, то убеждали, что надо поместить её в дом престарелых, и тогда оформлять документы. Хозяйка слушала советы, а делала по-своему.

Баба Граня ложилась спать на свою перину, не снимая войлочного чепца и халата, и засыпая, улыбалась.

Молодая соседка уже отнесла старухину карту к Главврачу шестьдесят восьмой больницы.

Баба Граня смотрела в окно, и иногда, отковырнув ножом газету из щелей, открывала форточку, и сыпала на землю пшено голубям.
Главврач направил к бабе Гране медсестру.

Баба Граня пекла в духовке пятнистую больную антоновку, и радовалась вечернему чаю из кукольного сервиза.
Невидимое кольцо вокруг бабы Грани сжалось. А она пила чай, и гладила старого фарфорового голубя.

А потом к ней пришла молодая медсестра, которая улыбалась, и мерила ей давление. Потом, виновато улыбнувшись, уколола палец иголкой, и всосала в стеклянную трубочку каплю бабы Граниной крови. Баба Граня рассказывала сестричке про своего голубя, про девочку-соседку, про чай из сервиза, и угощала печёной антоновкой.
А вслед за сестрой пришли два молодых мальчика в белых халатах, и сказали, что ей, Агриппине Григорьевне Кустанаевой, надо немножко полежать в хорошей, уютной больнице. Что там большие светлые палаты, и много других старушек, с которыми ей будет о чём поговорить.
Баба Граня растерянно улыбалась, и собирала в пакетик необходимые вещи: пластмассовую чашечку, два мотка резинки от трусов, меховую жилетку и пачку чая со слоном. Голубя ей с собой взять не разрешили.
Она вышла из подъезда, и увидела бабу Катю, которая крикнула:
- Ну что, Груша, с новосельем тебя!
И залилась лающим смехом.

Баба Граня лежала в машине «Скорой помощи», прижимая к груди узелок с вещами, и ей уже очень хотелось назад, домой.
В это время в её комнатке настежь распахнули дверь и окно, и начали ломать и выкидывать комод.

В больнице было холодно, и плохо кормили. И очень не хватало перины и голубя. И ещё было страшно.

А в комнате шёл ремонт. Обдирались старые рыжие обои, и клеились свежие, в голубой цветочек. На место комода очень удачно встал шкаф, а на место кровати – торшер с жёлтым абажуром, и два кресла.

Баба Граня не спала ночами. Она не могла уснуть. Она привыкла к перине, и к тишине. А вокруг стояли узкие солдатские койки с колючими, тонкими одеялами, и стонали соседки по палате.

Девочка-соседка приводила в бабы Гранину комнату подружек, и они все вместе пили чай из кукольного сервиза.
Одинокая слеза скатилась по морщинистой щеке, и впиталась в проштампованную больничными печатями наволочку.

В комнате раздался хрупкий звон. Упал со шкафа, и разбился фарфоровый голубь.

Баба Граня закрыла блёклые глаза, сжала в кулаке под одеялом моток резинки от трусов, и выдохнула: «Господи, Иисусе Христе… Ванечка пришёл.»
Вдохов больше не последовало.

© Мама Стифлера

Внутри

Под ногами хрустит битый кирпич, попадаются стреляные гильзы, какие-то обрывки тряпок, баллончики использованного газа, остатки упаковок аптечек. Я прохожу этой дорогой уже четвертый раз и начинаю злиться. Плечо побаливает от отдачи мощного "Ворона" - уровень заселен на редкость живучими суками. Слышу стон и в последнюю минуту отпрыгиваю: чуть не наступил на умирающего, истекающего кровью мужика в форме штурмового десанта "Асмодей" (оболочка "Терминатор") У него оторвана рука, нижняя половина тела - какой-то невообразимый фарш. Жизни осталось процентов на 10, он умоляюще таращится на меня: помогла бы аптечка. Но я холодно смотрю на мясо и прохожу мимо: жизненные ресурсы на последних этапах необходимы, как воздух. Впрочем, стоит подождать, пока погибнет: у него чертова прорва оружия - винтовка с оптикой, легкий гранатомет, гранаты, броня. Реагирую на шелест крыльев над головой и стреляю навскидку, не целясь: в меня метит какая-то летающая шельма, состоящая из клубка жал, когтей и зубов-иголок. Тварь мягким холодцом шлепается мне под ноги. В идентификаторе нет ничего отдаленно напоминающего ублюдка. Ебучие производители встроили в игру консольный модуль, генерирующий мутантов, не повторяющихся ни на одном этапе; четвертый респаун - и хоть бы одна астролябия напоминала предыдущую, только монстрюга в конце уровня одна и та же.
Так, скоро будет тоннель, с искореженными, скрученными в косу рельсами, потом ангар с горящим желе, потом - эта тварь величиной с девятиэтажку, которую я никак не могу приколотить.
До этого тоннеля доходит редкий геймер. Я бью парочку животных, напоминающих помесь тираннозавра с тигром, потом нечаянно проваливаюсь в нору, вырытую трудолюбивым крысоидом. Спать не стоит, крысоиды обожают есть людей, начиная с яиц, поэтому кидаю в черную дыру «гренку» и делаю ноги.
Опа! Вот этого портала здесь в прошлый раз не было. Осторожно заглядываю в светящуюся кабину, пробую пол - пружинит, но держит. Мягким толчком воздуха меня перемещает в огромный зал. Броском ныряю на пол - из угла по входу метелит огнем какая-то скрытая скотина.
На нее трачу весь запас плазмы, ах ты ж Вот жеж как! Джамп, еще джамп, цепляюсь за выросты на потолке. И вдруг замечаю дверь с красным крестом - наконец-то! В складе нет никакой убойной нечисти, и я торопливо набиваю сумку, карманы, наколенные кобуры оружием, лекарством, защитой. Ага, Arctic Warfare Eagle! За все время в Игре мне не попадалась подобная пушка. Полный заряд, запасные обоймы - дуракам везет.
Вокруг зверюги я двигаюсь чрезвычайно шустро, не останавливаясь ни на миг. Обычному геймеру, с клавой и мышкой, сложно повторить мои движения, поэтому в этой битве у них шансов по минимуму. Зверь выбрасывает в мою сторону пучок длинных мускулистых щупальцев; я уворачиваюсь, вращаясь как долбанный балетмейстер, отсекая лазерным лучом жадные хватала. Прямым наскоком его не взять, это я уже понял в предыдущие три захода, но можно попытаться вымотать. И еще удивляет другое - почему тварина держится возле гранитной скалы, окутанной багровым туманом и стреляющей периодически искрами?
Чит левитации запрещен, но мне-то это пофиг: резвым бомбардировщиком промчался над головой монстра, тот попытался цапнуть меня за ногу, промахнувшись самую малость Ну за ногу - мягко сказано. Я весь поместился бы в его пасти целиком, даже сидя в Лэндкрузере.
Понял! Он стережет вход, вполне возможно, что он в принципе неубиваем. Я прикинул варианты: сверху хрен проскочить, тут зубы на гибкой подвижной шее. По бокам - сметет лапами, а вот ноги он переставляет не так расторопно - можно шмыгнуть между ними, авось да вывезет кривая. И на тройном ускорении я спикировал вниз. Забавно, огромные причиндалы - зачем бы они ему? Неужели здесь может существовать самка для подобного йуха?
Проносясь мимо морщинистой бронированной плоти, не отказал себе в удовольствии полоснуть из Игла по яйцам - и чуть не оказался втоптан в гранитную скалу. Зверь взревел так, что у меня чуть не лопнула голова, но я уже проскочил - влетел в багровый туман входа, где пульсировали буквы EXIT.
Темно, как у негра в жопе, пощелкал режимами визора - фиг. Ладно, стою неподвижно, пытаясь понять, куда идти. Туман начинает светлеть и рассасываться, и я вижу человеческую фигуру, невысокую и хрупкую. Девушка? Забавно. Может, создатели награждают победителя шикарным сеансом стриптиза ?
Силуэт двигается ко мне, я слышу шорох шагов по камню Яркий свет в глаза - я невольно заслоняю их рукой. Человек подходит ко мне вплотную, я пытаюсь разглядеть что-либо сквозь бьющие прямо в мозг волны света. Зеленые глаза, грива черных волос ниже пояса. Догадка бьет меня, словно удар током…

В зрачки мне смотрит черный тоннель такого же Игла, брата-близнеца тяжелой игрушки, которую я держу в своей руке. Пуля, которую вращают ионные вихри, вылетает из ствола, как в замедленном кино. И я почему-то знаю - я умру от этого выстрела в обоих мирах.

За месяц до событий. Реал.

Она была нереальной. Девочка-фантом, девочка-танец, девочка-сказка. Девушка выбирала наладонник в магазине, в котором обычно затоваривался я. Мужики возле стендов скрутили головы. Ага, держитесь за яйца, иронически подумал я.
Прошел мимо, сказал негромко - говно не берите. И ткнул пальцем в соседнюю витрину.
- Спасибо! - она повернула голову. Меня словно ветром обнесло: глаза, словно сотворены в лучшей графической программе - не существующего в природе зеленого цвета, раскосые, под летящими бровями вразлет. Фигуру я уже срисовал боковым зрением: Лара Крафт улучшенной прорисовки. Узкие мускулистые бедра, грудь, размера так третьего, длинные породистые ноги, хотя она невысока. Лицо с камеи: вздернутый носик, впалые скулы, губы, чуть вывернутые и подпухшие, грива смоляных кудрей. Мля, я бы сам не нарисовал лучше. Словно бог сотворил ее по моим скинам.
Вторично столкнулся уже на кассе, где она оплачивала коммуникатор. Умничко, я бы тоже взял этот, только он мне нафиг не сдался.
- Нэт, - на выходе она без жеманства протянула мне руку. Я замешкался, не зная, что лучше: пожать, поцеловать в запястье?
Пожал, почувствовав недюжинную силу узкой ладони:
- Олег. И запоздало удивился: - Нэт, это Натали?
- Только Нэт, - твердо ответила она и засмеялась, Звонко, так мог бы смеяться солнечный заяц, если бы имел голосовые связки.

Мне было с ней так легко, как только возможно. Она разбиралась во всем. Она была необременительна и легка, уклончива и очаровательна, забавна и умна, и даже имя Нэт – краткое, как выстрел - шло ей, как никакое другое. Более того – она была системным администратором в частной конторе и могла говорить со мной на одном языке! Мне наступил конкретный и устойчивый Неожиданный, но верный исход.
Вроде бы о женщинах я знал необходимый минимум. Хоть и не понимал их язык, но учить не собирался. Тонны веб-сайтов, лайв-журналов, почтовых серверов. Строчки чатов и форумов, стрекот и щебет: ах, он изменил мне, кобель, козел, урод, нет, этот ремень не идет к этим туфлям, ой, все эти знаменитости сплошь пидоры, девки, от антицеллюлитного масажа все ляжки словно в засосах, муж в бешенстве!
Чего хочет женщина? Мне было плевать. Тани, Мани, Кати - я даже не помнил имен тех, с кем периодически трахался для разгрузки половой системы.
Но Нэт… О, это был крепкий орешек. Я ничего не знал о ней, она появлялась и исчезала, когда хотела, когда я звонил на ее мобильник - он был всегда отключен, я не знал, где она живет и на что. И секс с ней… Ох, что же это был за секс, юзары вы мои. Подобное слияние с другим существом я чувствовал только, купаясь в сети. Девушка прыгала на меня с порога, раздевая за полминуты, кусала за губы, обнимала, уже голая, ногами за талию, насаживаясь до самого дна, шептала мне на ухо со смешком непристойности, от которых покраснела бы портовая Женщина лёгкого поведения, а я заводился еще больше…
Она мало говорила, но все, что мне хотелось услышать - я видел в ее глазах. Я понимал, что в ловушке, но летел на огонь, торопясь и обламывая крылья.

Еще глубже в прошлое. Я.

Читать по потрохам вскрытое железо я научился лет в десять. У моего соседа по парте, Мишки Звонарева, отец работал начальником системного отдела, и дома у них постоянно, как брошенные щенки, валялись какие-то списанные мониторы, развороченные процессоры, платы, связки сетевых кабелей и прочая, приятная моему сердцу требедень.
Первый комп я собрал из этого барахла, буквально на коленке, как китаец, Мишкин отец покрутил головой и озадаченно сказал: надо ж, фунциклирует! Вырастешь – пойдешь ко мне в отдел работать.
В 12 лет я стал победителем в городских соревнованиях в CS, в 14 - выиграл тысячу баксов на сайте онлайн-стратегии. Эту тысячу я потратил с толком, обновив проц и периферию, расходы на провайдера мне казались идиотизмом, я взрезал любую сеть, словно консервный нож мягкую банку.
Первый «пробой» случился со мной в седьмом классе: посреди игры, авиа-симулятора, я вдруг потерял ощущение пространства на мгновение. Я сжимал реальное! штурвальное колесо, к лицу плотно прилегала маска, я даже слышал шипение поступающего через трубочку кислорода. Растерявшись, я потерял драгоценные секунды и врезался в ажурную металлическую конструкцию, вдоль которой летел мой истребитель. В вспышке взрыва – мгновенная острая боль, полоснувшая по глазам - меня выбросило в мою собственную комнату, я ошалело вертел головой в наушниках, не понимая – где я был, и что, собственно, произошло?! На экране догорали обломки самолета и плыла серебристая лента надписи - игра закончена/начать заново?/выйти? Поколебавшись, я ткнул на новую серию, выбрав новую оболочку и другой самолет. Провал наступил сразу же: я вновь был в кабине самолета, теперь – тяжелого бомбардировщика. Ощущения иллюзии не было, была плотная резина штурвала в руках, страховочные ремни, врезающиеся в грудь, мое собственное тяжелое дыхание, отражающееся в наушниках. Чертовщина какая-то! Приборная панель с бортовым компом вспыхивала и переливалась зеленым и оранжевым, я потянул рога управления на себя и пошел в пике. Земля наступила как-то слишком быстро, самолет снова погорел с треском, ощущение было не из приятных, но впоследствие я научился блокировать болевые сигналы.
После симуляторов были аркадные игры, потом 3D-стрелялки, потом стрип-покер (кончил первый раз, потом не прокатывало).
Я все быстрее учился, меня иногда еще выбрасывало из виртуальной реальности – я называл ее ЛЕГО – но с каждым разом было все легче и легче. Дальше – больше: я обнаружил, что способен путешествовать не только в игре, но и по веб-страницам: сервера казались мне узлами в сложном запутанном узоре-решетке, ХТМЛ-код - этим самым узором, пакеты информации – маленькими шустрыми вагончиками, снующими по паутине, сплетенной из миллиардов нитей, не имеющих измерений. Я не знаю, как выглядел я сам для обитателей этого мира, возможно, таким же вагончиком, возможно, имел человеческий облик, возможно - конвертом с мигающим восклицательным знаком. . Иногда мне казалось, что я вижу человеческие фигуры, но то был обман зрения - я был одним человеком среди хаоса электронной информации. Войти в ЛЕГО я мог практически из любой точки доступа в интернет, я был сам себе беспроводной модем, сам себе канал, сам себе файрволл.
Мне 23: кафедра «программное обеспечение и защита компьютерных сетей» в институте, аспирантура, которую не дотянул до конца – мне стало смертельно скучно. Мои программы не смог бы написать никто, я свободно заходил в сети любой степени обороны, (как-то заглянул в базу Пентагона, изрядно повеселился над самомнением пендосов). В качестве рабочего места я мог бы выбрать любую мощную иностранную корпорацию и сделал бы бешеную карьеру, но работал у Мишки, который к тому времени основал свою фирму по продаже софта - и был счастлив. Клиенты наши были самого разного толка, в том числе и несколько реально богатых мэнов, с эксклюзивными запросами. .
Одному мужику понадобилась стрелялка, где все монстры имели бы сходство с его женой, прикиньте? Я долго парился со скинами, у меня вся комната была увешана фотографиями супружницы (так себе бабенки, между нами). По ее мотивам особенно роскошными вышли рептилоиды, стреляющие в тебя кислотой и темпоральными гранатами. Другому заказчику настраивал сетку в офисе. Вроде бы все стандартно, но было одно "гм": клиенту понадобился тотальный контроль над своей корпорацией: видеонаблюдение, запись - даже разговоров в курилке. Я ставил оборудование и посмеивался: его заместитель вел двойную бухгалтерию и изрядно трусИл своего партнера финансово, параллельно строя планы, как сольет шефа. Все это были семечки, труха, чешуя., баловство… Разрешив проблемы заказчиков - я нырял в мир сети. Блуждал, находил, погибал и побеждал, глотал адреналин столовыми ложками и вполне мог бы остаться там жить… Если бы знал - как. Я любил этот мир, он отвечал мне взаимностью – все было просто и правильно..
Пока не встретил Нэт.

Сегодня.

В семь вечера мы должны были встретиться с Нэт, хотели пойти поиграть в боулинг. Но что-то не срослось. Полвосьмого, без четверти восемь, девятый час - телефон молчал. Я начал нервничать, никогда раньше свидания не отменялись. Она позвонила почти в 12, я спросил - что случилось? Девушка устало ответила - аврал на работе, еду к тебе.
Я облегченно вздохнул: хорошо, жду. Тихий вечер дома ничем не хуже шумного зала, постоянно пялющихся на Нэт хреноносцев и завистливых взглядов девчонок. Впрочем, к ней ничего не липло, словно к заговоренной.
Нэт действительно выглядела утомленной. Мы устроились на кухонном диванчике, она грела руки чашкой какао, я сидел у нее в ногах, обнимая за колени. А мои блудливые руки меж тем тянулись под тонкие узкие трусики, к нежной упругой коже…
- Олег, - она смотрела мне куда-то в переносицу, избегая прямого взгляда, - а что дальше?
- Дальше? - не понял я, подняв голову и пытаясь ухватить ее взгляд, кровь у меня уже шумела в ушах и в пещеристых телах, отключая верхний мозг напрочь…
- Ну вся твоя жизнь. Ты тратишь себя и свой божий дар на это… нууу… Нэт прищелкнула пальцами.
- Яичницу? - улыбаясь, подсказал я, - какой дар ты имеешь в виду?
Нэт досадливо дернула плечом: - Не придуривайся. Ты гениальный программист, а занимаешься какой-то клоунадой. Это все равно, что растапливать домашнюю газовую плиту огнеметом. Ты находишься среди живых людей как будто по ошибке. Целуешь меня, а через полчаса ныряешь в океан, в котором нет места живым людям … Ты мог бы взнуздать этот мир.
Я хмыкнул, уже собираясь свести все к шутке, но девушка поставила стакан на стол и заставила смотреть ей в лицо. Я погружался в ее глаза глубже, глубже и вдруг с ужасом понял, что сейчас упаду в канал (неведомо как!) и могу испугать ее.
Я встряхнул головой и потянулся к ее губам, беззвучно телепатируя: - Я не могу обходиться без тебя, я люблю тебя, я - это ты. Казалось, что она с досадой отвечает на мои ласки…
Нэт заснула, а меня долго мучала невнятная бессонница. Я бесшумно поднялся и отправился в комнату с машиной, моей красавицей.
Сидюк довольно чавкнул, глотая диск с последним увлечением геймеров - "Last Bastion" Ну что ж, еще разок проверим крепость на излом?
Снова побежали туннели и темные коридоры, я снова дрался и убивал чудовищ, чувствуя странную пустоту внутри. Зверь, скала, туман и полыхающие буквы, красное на черном – EXIT.

… В зрачки мне смотрит черный тоннель такого же Игла, брата-близнеца тяжелой игрушки, которую я держу в своей руке.
Девушка с зелеными глазами нежно говорит мне:
- Ты мой. И будешь частью меня.
Пуля, которую вращают ионные вихри, вылетает из ствола, как в замедленном кино. И я почему-то знаю - я умру от этого выстрела в обоих мирах.
Нэт - это Сеть/Net.

© паласатое

Чёта такую пасмурность вы тут своими рассказами нагнали....((((
Одно только радует - Фуса нас не забыла, она с нами!

Короткая сказка

На лихом коне добрый молодец
Скачет по полю с бешеной скоростью.
Знать, торопится к стольному городу
За неведомой сказочной корыстью.
Может быть там пир, пиво-мед течет,
Вина сладкие, монастырские...
Может быть набор молодцев идет
На вакансии богатырские.
Может быть война, и Тугарин-змей
У ворот уже ошивается…
Сказка добрая – та, что подлинней,
А короткая плохо кончается.
Как перед грозой в поле ветер стих.
Жизнь у молодца явно не длинная.
Он, возможно, добр, конь, возможно, лих,
А вот поле (проверено) – минное

Интригующее начало...

из и-нета
У нас в городе бурно празднуют день металлурга. Мой приятель пошел на рыбалку как раз на день металлурга. Понятное дело, что там днем началось празднование и, конечно же, нашлись знакомые, которые его хорошенько угостили. Праздновали до поздней ночи.
Утром ранним, приятель возвращается домой. Мимо проезжали две девушки в автомобиле. Пожалели его, решили подвезти.
Теперь представьте такую картину. Всю ночь приятеля не было дома. Является утром, помятый, без рыбы, с устойчивым запахом вчерашнего праздника и говорит жене:
- Валь, дай 10 долларов, с девчонками рассчитаться надо.
Не буду рассказывать, что ему сказала жена, но с тех пор интерес к рыбалке у него пропал.

отличие мужской и женской логики:

живу с женой и бабушкой. бабушке под 90 лет. переехали к ней в этом году, т.к. некому ухаживать. условия проживания всю ее жизнь были такие: ч\сктор с удобствами во дворе. мы с женой подсуетились, достроили ванную и туалет. ударил морозец, но бабушка по привычке ходит по своим делам на улицу, хотя я ей триста раз обьяснял, что можно дома (бабуля плохо ходит и пару раз падала во дворе). я разговаривал с ней сам, т.к. бабуля моя. но психика моя уже устала от нервных потрясений и я обратился за помощью к жене. она даже не пошла с ней разговаривать. она просто постирала обе бабушкины куртки. за 2 дня что они сохли, бабуля адаптировалась.

- Знаешь притчу о двух лягушках? Короче, обе попали в чан с молоком и не могли выбраться. Тогда одна сказала, что ситуация безвыходная, сложила лапки и утонула, а вторая гребла лапами, взбила из молока масло и выпрыгнула из чана. По-моему, это - твой случай!
- Ммм... А ты уверена, что из говна, в котором я увяз по уши, можно взбить масло?

Ха!... Представляю... Только ему нужно было не под подушку, а в трусы засунуть. Эффектней было бы...